2. Наши публикации
3. Культура и искусство
4. Виктор Сухоруков: "Не готовлюсь к своему юбилею. Просто буду жить".

Виктор Сухоруков: "Не готовлюсь к своему юбилею. Просто буду жить".

Я давно мечтала сделать интервью с этим замечательным, гениальным, на мой взгляд, артистом, одним из самых неординарных, волнующих, непредсказуемых, честных и естественных, как сама правда, – Виктором Сухоруковым. Но всё как-то не складывалось. Прошло много времени в нашей московской суете. я всё реже вспоминала о своей мечте, и всё меньше верила, что она сбудется. И вот – удача!  Собираясь на кинофестиваль «Хрустальный ИсточникЪ», я узнала, что в качестве Почётного гостя там будет Виктор Сухоруков, чему я очень обрадовалась. Он действительно появился, и даже со своей новой программой – спектаклем-монологом «Про себя». 
И вот, я, счастливая, уже сижу в Ессентукском театре-парке на его спектакле-монологе. В зале – яблоку негде упасть: заняты все сидячие, стоячие, и чуть ли не лежачие места.  Несмотря на жару в зале, не отрываю глаз от его игры, его голоса, взволнованного чтения им своих стихов, о которых я раньше даже не подозревала, ловлю каждое его слово. Это был праздник! Шквал оваций, море цветов, сплошное обожание… 
А через день – долгожданная пресс-конференция для журналистов, беседа с ним, коллективная фотосессия… Вот уж действительно говорят, что фестиваль «Хрустальный источник» – это место, где исполняются мечты.

- Виктор Иванович, как вам Ессентуки и сам кинофестиваль? Ваши впечатления?
- В Ессентуках я бывал много раз, люблю этот зеленый, уютный город, добрых, жизнерадостных и отзывчивых людей. Хороший фестиваль, я давно не был на таких мероприятиях, и не потому, что меня отметили, вручили на открытии фестиваля приз за высокое служение искусству. Не скрою, это всегда приятно. Я успел пообщаться с местными жителями и с отдыхающими, у всех доброжелательное отношение, улыбки, благодарность, и это неслучайно. Молва быстро разносит не только сплетни, но и добрые вести, саму жизнь, и это станет продолжением фестиваля. Я много слышал про этот замечательный фестиваль. Эвклид меня звал и раньше на этот фестиваль, но я не мог, не потому что я такой выпендрёжный и капризный человек, а просто был занят. В прошлом же году карантин помешал, а в этом, все как-то сложилось благоприятно, и я сам позвонил ему и напросился, собрался и приехал, чему я очень рад.  Эвклид сделал уникальный фестиваль, здесь всё свежо, энергично, яростно красиво, и людям это бешено нравится. Идешь по городу и видишь, как город бурлит от фестиваля. А какие замечательные программы, какая детская программа! – это ж надеть коротенькие штанишки и бежать, бежать смотреть! 

А одна ретро программа чего стоит! Я с огромным удовольствием представил зрителям здесь свой фильм «Бедный, бедный Павел», принимали очень хорошо. Мне дорог этот фильм, он был поворотным в моей жизни. 
Радостно, что звезды зажигаются. Открыли именную аллею. Вручили приз мне за высокое служение искусству, опять же, на «Аллее звезд» увековечили. Очень приятно. Вчера у меня был интересный тревожный, какой-то девственный вечер. Я показал то, чего никогда не делал – сыграл премьеру, играл «про себя». 

- Ваше вчерашнее выступление произвело фурор на зрителей, а вам самому понравилось ваше выступление?
- Да, скажу честно, мне понравилось. Я уже сказал, что показал то, что никогда не делал – сыграл вчера про самого себя. Судьба сказала: «А попробуй!» Я сочинил эту программу и вчера был родильный дом, где родился мой «ребенок», и я счастлив, «ребенок» получился прекрасный! Во всяком случае, я спрашивал зрителей и получил восторженные отзывы. Меня очень волнует будущее этого «ребенка», это не серийная, тиражированная история, она штучная. И зрители, и друзья дали понять, что это имеет право на жизнь, и есть над чем поработать. Всё, о чём я рассказал в этом своем спектакле-монологе – ни одной запятой не было выдумано, все было правдой. 

- Как писалась эта пьеса? 
- Это замысел, а не пьеса. Четыре раза я выходил с желанием вечеров, я не сторонник вопросов-ответов. Это традиционная, старомодная, скучная форма общения. Я за то, что если ребенка поставили на табуретку, он уже не ребенок – артист. Если человек выступает перед людьми – это уже действо, представление, а не просто разговор один на один. Когда в Севастополе попросили меня дать творческий вечер,  я отказался...

Я был как-то в доме- музее Юлиана Семенова, и там его дочь проводила экскурсию, Я обратил внимание на стену, где маленькие фото с автографами Софи Лорен, Гагарина, Хрущева…  И вдруг я понял, что хочу нырнуть в эти фотографии, разглядеть их, глубже понять, откуда этот автограф, и что происходило с ними, когда их фотографировали. Я приехал домой, залез в свой архив, и понял, что у меня тоже есть автографы. И я подобрал их. Решил, что встречусь с публикой, и расскажу историю этих автографов. И дважды опробовал это, в Оренбурге. Там пришлось чуть покуражиться, включить клоуна, масочку надеть. Здесь вчера, сам себе удивился, потому что потащил себя в широкую трудную дорогу, я хотел людей, сидящих в зале, чем-то объединить, связь есть – они в моей жизни, а я в связи с ними. Так всё и получилось.

- Вам часто дают сценарии. Что в них не приемлете?
- Это портрет эпохи нынешней, много мусора, штампов, глупости. Я не смотрю сегодня сериалы. Их много на всех каналах. Мне странно, что во многих фильмах девчонки превратились в парней. А мужики жидковатые, болезные, инфантильные, женщины же, напротив, сильные, мощные. По тюрьмам сидят. Все паханши. Словно пишет одна гвардия. Правда, есть и хорошие истории, но их мало. А раз снимают сериалы, есть средства. Сейчас кинокомпаний больше, чем названий птиц в природе. Сценарный мир сильный, только старайтесь, есть что рассказать, а уж тем более, в России, где сюжеты валяются под ногами, и под мышкой несутся, и на голову падают, только успевай.

 - Если бы вам женщину предложили сыграть, сыграли бы?
- Чтобы мужчина сыграл женщину, а женщина мужчину – это высший пилотаж. Это высшее лицедейство. Но, чтобы играть противоположность, надо иметь мощное основание для этого. Право. Не просто из клоунады аттракциона текущего момента, когда все равны. Когда противоположность, надо иметь очень мощный аргумент. В моей практике только один фильм заслуживает такое право – «В джазе только девушки», когда-либо смерть, либо надевай платье. Так должны переодеваться персонажи, когда нет выхода, а если есть выход хоть какой-то – переодеваться не надо.

- Фильм «Бедный, бедный Павел», который показали здесь на фестивале. Расскажите, как вы попали на эту роль, и что она для вас?
- Всё как-то произошло быстро. Меня позвали на беседу с Виталием Вячеславовичем Мельниковым. Он тогда собрался снимать фильм о царе Павле. Разговаривая с ним, я уже подкидывал ему некий стереотип Павла, такого полу-дурка, такого прыткого чувачка. И говоря это, смотрю, а у него щечки наливаются румянцем, и он так облокотился спиной на кожаный диван, похлопал ладошкой, и говорит: «Ну что ж, будем считать, Павел у нас есть, и он меня утвердил, хотя раньше хотел, чтобы попробовался на роль Павла Игорь Скляр. Когда он устроил мне эти смотрины, у него уже был утвержден Олег Иванович Янковский, на другую роль, и он, узнав, что меня утвердили, тихо сказал по поводу меня: «Знаю я этого сумасшедшего». Мы встретились с ним, поговорили, и он наложил вердикт, что он готов работать с Сухоруковым. А потом он мне сказал: «Запомни, Сухоруков, – это твой шанс, другого такого не будет», и я запомнил. Но у меня не было задачи подражать тому, что я видел раньше про Павла, и стал разгребать материалы о нем, и увидел, что он и среди врагов, и среди друзей был не люб. Как чужие, так и родные не любили Павла. Я удивился. И вдруг я решил: заступлюсь за этого царя. А какие мистические вещи творились во время съемки. Всех не расскажешь, вот только одна из них. Михайловский замок к тому времени был на реконструкции и реставрации, и он был в лесах, поэтому ничего строить не надо было. Приехали в Гатчину и начали снимать. Была поздняя осень, мы приехали рано утром, а нам нужна была зима, снег, а его не было. И вы не поверите: когда мы готовились к съемкам, гримировались, все стояли кислые, и вдруг, пошел снег. Посмотрите этот кадр, и вы увидите, всё кругом белым бело, но этот снег, как пух на самой поверхности, потому что, как только мы отсняли эпизод на плацу, он исчез, тут же растаял. И это не единственная мистика сопровождала нас во время съемок. Как только мы закончили эту картину, я понял, что будет очень качественный и достойный фильм. Олег Иванович получил за свою роль «Орла», я получил за свою «Нику». Это был поворотный момент в моей биографии. Он многое изменил в моих коллегах по отношению ко мне. Эта лента была мне просто необходима. У меня «Брат», «Жмурки» «Антикиллер» – сплошной криминальный жанр в моей биографии. И эта картина здорово подправила мою репутацию. 

- Вы много работали с замечательным режиссером Алексеем Балабановым. Какой он был?  
- Скажу кратко: Балабанов без Сергея Астахова, был бы наполовину Балабанов. Мы работали с ним на одной картине еще до «Брата». Познакомились, а потом уже были «Брат» и «Брат-2», «Про уродов и людей», «Счастливые дни». Я знал, что будет снимать Астахов, и очень обрадовался этому. Он один из лучших операторов. На мой взгляд, это лучший шедевр Балабанова и моей актерской работы. Что касается Лёши Балабанова. Он был сложный и тяжелый человек, и у меня было много с ним всяких споров и дискуссий. Например, он считал, что режиссер должен снимать актера только один раз, и больше к нему не возвращаться. И вообще, он считал, и был даже категоричен в том, что надо, например, снимать только непрофессиональных актеров. Я спорил с ним на эту тему. Я ему говорил, если так, то давай на помойку отправим великих режиссеров с мировыми именами, начиная с Феллини, Антониони, Тарковского, Данелия, у которых были свои актеры, они сотрудничали вместе по полжизни, потому что хорошо понимали и чувствовали друг друга. И, знаете, до него всё же это дошло. Он потом пересмотрел свои взгляды, мы вместе сделали с ним пять картин. «Жмурки» были последние, а потом он, вдруг раз, и без всяких объяснений прекратил со мной сотрудничать. Я пытался найти ответ, на такое его решение, дважды его спрашивал, почему он перестал меня снимать? И Алексей сначала сказал, «ну ты такой крутой стал». А второй раз – «нет для тебя роли», вот и все. Я так и не узнал причины. Конечно, то, что он делал в кино, это были ИСТОРИИ, и этого так не сделал бы никто, кроме него.

- Вы тогда не думали, что уже расстаетесь с Балабановым?
- Как сейчас помню, у меня последний кадр, я произношу фразу и понимаю, что это последние слова, и всё. Возникала привязанность друг к другу, влюбленность. Конечно, не думал. Помните фильм «Начало», когда Чурикова приходит в актерский отдел и спрашивает: «И что, я больше не нужна? И что, мне надо ехать домой? Странно…». И она плачет. И я узнал природу этих слез. Сегодня – скорее, скорее, бегом, бегом… Сегодня кино высокотехнологично и бездушно. Не надо возрождать. Ничего не умерло, просто облегчилось и перекрасилось. Может, благодаря цивилизации, то есть много появилось всяких возможностей, и поэтому ожидания другие, подготовка другая, всё немного гламурно-макияжное. Но не художественное. Меня удивил тот факт, что даже режиссер Тимур Бекмамбетов, опытнейший талантливый режиссер, вдруг дает интервью и говорит о своей картине «Девятаев», что это аттракцион. Дожили… А для нас кинематограф – это великое искусство. Вот вам и разница. 

- Как вам работалось с Павлом Лунгиным? 
- Он позвал меня только на один фильм «Остров», но я просился к нему много раз. Просился на пробы Малюты Скуратова, а он мне сказал, «детей жрать любишь», и он меня не позвал. Но я не обижаюсь. За «Остров» наградили призом за мастерство, талант, мне так приятно. Даже взрослые люди любят получать игрушки. А вообще, я огромное количество ролей в жизни подбирал. Вот уронили, а я подобрал и не брезговал, и был безотказным, когда заболевал актер, зовут Сухорукова. Я говорю: «Давайте!» Вот сейчас Леша Чадов выпустить должен был роман, Мадянов должен был сыграть роль, написана под него, но, к сожалению, не смог, захворал парень. Мне позвонили, сказали, «завтра съемки». Я говорю: «с удовольствием», не гладя, не читая даже текста. Вот, просто берите.
Что касается Лунгина – это Петя Мамонов меня привел. Мы с Мамоновым встретились на съемках фильма «Котлован». Фильм так и не вышел. У Владимира Мирзоева сидели на подоконнике в каком-то холодном заброшенном здании, разговаривали. И когда начался «Остров» Мамонов говорит: «Паша, позовите Сухорукова», а тот отвечает «Побойся Бога, Петя, какой он Филарет? Бандит бандитом…». Но он настоял, «позовите, вы его не знаете». Всё же уговорил его, и он мне честно сказал: «Я ни в чём не уверен, но давай попробуем». Я почитал историю и понял, что я обязан это получить, потому что это роль дает мне возможность, продемонстрировать зрителю, который знает Сухорукова бритоголового в кожаной куртке, сволочь последнюю, а я мог показать умиротворенность, благость, совесть, стыдливость. Святость, в конце концов. И начались пробы… И Лунгин мне сам позвонил и сказал: «Вить, тебя утвердили». Сами съемки были труднейшие, на Белом море, на Соловках, в городе Кемь суровый климат. Съемки были долгими, мучительными, и я открою сейчас вам секрет. Уже снято было четверть картины, когда в четыре утра идем на съемки, сонные, не выспавшиеся, видим, стоит тумба. А это Лунгин в шубе, и смотрит вдаль. Мы стоим, ждем команды, а он повернулся, и, вдруг, говорит: «Сегодня съемок не будет». Через сутки он сказал: «Я нашел кадр», – и огромное количество материала он выбросил в корзину, – «Мы начнем всё сначала, всё с нуля». У него где-то всё взорвалось, нарисовалось и получилось то, что вы сейчас видите в картине». 

- Как вы думаете, что сейчас ушло из современного кино?
- Ушло самое главное – профессионализм и ответственность. Когда я начинал сниматься, на съемки приходили подготовленными, не дай Бог, если текст не знал. Какие там райдеры, какие там вагончики с кофе? Какие там: «машину мне подавайте», с такой-то рожей у меня, нет райдера, нет агента. Я с этим сталкиваюсь, никогда не претендовал, и не буду претендовать, потому что, главная радость – это получение роли, участие в какой-то съемке, в какой-то истории. И я должен эту историю украсить, усилить, заставить собою гордиться, и, чтобы режиссер и продюсер не жалели о том, что меня пригласили. Надо быть готовым, надо быть бескорыстным в своих затратах, ничего не жди взамен, иди и трудись. Я сегодня редко в современном кино занят, мало зовут по разным причинам, но то, что я наблюдаю: «ой, остановите, кофейку выпью!». Как-то это все немножко нечестно. Потому что это все равно работа, а не услужение. Работа должна быть пружинистой, совестливой, торжественной. А сейчас это немного одолжение. Мы уйдем и нас забудут, как забыли многих и многих великих актеров того времени, если начнем перечислять фамилии, то уже среднее поколение и не вспомнит. А они были, они заманивали нас в кинотеатры, мы влюблялись в них, брали у них автографы, воспитывались на этих фильмах. Сейчас уже я начинаю превращаться в зануду, но в данном случае, вопрос хороший. Но требует не быть голословным, каков кинематограф вчера, каков он сегодня – это надо собираться и много рассуждать и думать, что хорошего, что плохого, что счастливого, что отвратительного.

- Вы как-то говорили о неприятии современных сериалов, а сами снялись в сериале «Физрук»...
- И очень жалею об этом. Считаю, что это мое поражение, картина, неудачная, хотя продюсеры довольны, а я недоволен, потому что я не понял жанра, и я им признался в этом. Они со мной не согласились. Попал, как кур в ощип, но мне хотелось поэкспериментировать, я понимал, куда я шел. Но я не соответствовал ни Нагиеву, ни жанру, ни кинокомпании, которая выпускала «Физрук-4». Поэтому насколько она понравилась молодежи, настолько я там сам себе неинтересен. Но, правда, приглашен той же компанией в новый полнометражный фильм, очень интересная роль. Я сказал продюсерам, «подумайте хорошенько, вы зовете меня в истории, я не люблю ругаться матом, не умею водить машину, это по роли…». Но они меня убедили, что я на роль подхожу. Ну что ж, поживем, увидим.

- Можете рассказать о вашей любви к Татьяне Дорониной?
- Я любил не только ее. Купил коробку мармелада, а не шоколадных конфет – это особая история. Пришел к ней, звоню в домофон, представился, что хочу поговорить с ней. Она даже не открыла дверь. Я оставил коробку на скамейке возле дома и ушел, разочарованный. Доронина была сложнейшая личность, она непохожа на актрис того времени. Она не отозвалась, так бывает, так случилось. Живем на одной улице, и так и не встретились. Спустя какое-то время, я встретил ее на одном спектакле, она вошла, и зрительный зал зашуршал: «Доронина, Доронина». И я увидел, как она входит в окружении двух молодых людей, и вдруг вижу идет по ряду рядом со мной, за моей спиной села. Я почувствовал запах ее духов, но я даже не повернулся. Еле сдержался. Ну что я ей скажу: «Здрасьте, Татьяна Васильевна, я Сухоруков, я вас люблю?». Я застыл. Ну и Бог с ней. 

- Наверное, в душе, как и у многих актеров, у вас есть мечта о какой-то особой роли, и она в душе живет и тихо ждет своего часа? 
- Мне бы хотелось сыграть любую роль-перевертыш. Вот играл старика, и вдруг стал молодым. Я ищу роль со словом «вдруг». Мне душу греют, где надо сыграть день и ночь, столкновение обмана, метаморфозы, между строк, между знаками препинания, роль-неожиданность. Конкретную роль не могу назвать. Но вот, нечто такое, непонятное. 

- Вы живете эмоционально затратно, как вы восстанавливаетесь?
- Я так привык. Без этой затратности меня было бы не видно, я был бы неинтересен. Я однажды попытался сидеть и просто так спокойно разговаривать, и стал самому себе неинтересен.  Впрочем, мне часто задают этот вопрос. Нет у меня такой ванны, таблетки. Я не восстанавливаюсь, я живу. Мало того, если я не заряжен на определенную встречу, я на нее не пойду. Но если я пришел – всё, вставай на табуретку. Ты не человек, ты актер, ты мессия, волшебник, колдун – всё, что угодно. Ты уже существо, если не хватает сил, энергии, ведь что такое затратность? Когда один на один, и то – что сказал? А когда ты перед людьми, это уже масса, публика, народ, и чтобы до каждого дошло, чтобы тебя поняли, услышали, приняли, надо тратиться. Это затратность не демонстративная. Моя энергия. Я включаюсь для того, чтобы обнять вас, обхватить, и, чтобы вы поняли, и главное, чтобы я вам понравился. 

- Современные технологии шагнули вперед, может быть, с помощью современных технологий снять продолжение «Брата» – «Брат-3»…

- Я это предлагал и Балабанову, и Сельянову, они отказались. Я сказал даже, если мы провалимся, все равно денег заработаете, а потом будете снимать свое любое кино. Люди ждут, люди просят. Я даже предложил режиссеру меня убить в тюрьме, если не хочет меня снимать, бросить меня. Пусть меня отравят какие-нибудь мексиканцы в американской тюрьме, хотя раньше я предлагал сюжет, что меня мексиканцы вытащат из американской тюрьмы, и я в бочке из-под солярки на танкере плыву, и вдруг, гвоздодером вскидываю крышку, откуда вылезает черная голова с белыми зубами Сухорукова, и, глядя, на шпиль Адмиралтейства, говорит: «Ну, здравствуй, Родина!». Сейчас же есть такие технологии, говорил я, когда, вдруг, я иду на встречу с братом и все время что-то мешает, и, в конце концов, эта встреча вот-вот состоится. И вдруг, идет Бодров, идет живой и невредимый, вы представляете, что творилось бы со зрителем? Но они на это не пошли. Сейчас кто-то снимает про «Брата», но это спекуляция. Злоупотребляют этим названием, не имея на это права. Это подло, грязно и примитивно. Снимаешь кино, снимай, но причем тут «Брат»? А Бодров для меня навсегда остался живой …

- Ваши последние киноработы сегодня?
- Закончил сниматься у Алексея Сидорова в картине «Чемпион мира», масштабная картина. Я таких ролей не играл, но мне кажется, что кино получилось очень тревожное, энергичное. Не знаю, куда делась картина Елены Николаевой «Цыпленок жареный». Я сыграл там мафиозного дядю, главаря петроградской мафии, а Федор Добронравов сыграл начальника комиссии по борьбе с контрабандой, и у нас там схватка, уникальная, на мой взгляд, работа. У меня там есть любовница Маруха, в одной из сцен мы в постели лежим и целуемся. И вот спрятали картину, а так хочется на себя посмотреть в этой роли.

- Совсем недавно вы расстались с театром Моссовета, это очень неожиданно, ведь вы там прослужили много лет. Какие сейчас у вас планы относительно другого театра? 
- Да, я ушел из театра Моссовета, это не вызов или месть я просто ушел, я решил поменять общество. Я и ранее уходил из театра муз-комедии в Санкт-Петербурге, откуда-то меня выгоняли. Сейчас я решил начать новый этап своей жизни, поменять свои привычки. Да, я прослужил в театре 12 лет, а потом пришел новый руководитель, которого я не посчитал за лидера. Он слабый для театра такого уровня, но это мое личное мнение. А еще мы потеряли с режиссером общий язык и понимание. Я столкнулся с непонятным высокомерием пожилого режиссера, а дирекция меня не услышала и не пожелала разобраться в этой ситуации. И я ушел. Но я думаю, что не пропаду, мало того, я ещё не успел забрать трудовую книжку из театра, а уже начались звонки из крупных театров, и от режиссеров с предложением работы, и я уверен, что без работы не останусь. Я не называю театры, потому что пока не сделал выбор. У меня пока летнее настроение и тело мое вспотевшее, еще дрожит на солнце, и нет такого напряжения, чтобы оно заставило меня сейчас пойти трудиться. У меня есть спектакль «Старший сын», 9 августа в Моссовете я его играю. Есть творческий вечер, о котором мы говорили выше. А вдруг, получится от Калининграда до Владивостока проехаться и показать свой кураж! Хочу отгулять лето, а потом, как школьник, с портфельчиком 1 сентября пойти в школу. Но пока хочу поесть черную смородину, которая созрела у меня в саду.

 - Кстати, как у вас дела с огородом и садом? Я знаю, что вы любите покопаться у себя в земле. Находите на это время?
- Нахожу. Очень люблю выращивать цветы, повозиться в земле, сажать разные разности. Вот сейчас сижу на земле и вожусь со своим палисадником. У меня здесь такая красота, глаза разбегаются от яркости разных цветов. Райские кущи! Соорудил здесь у себя маленький прудик, а вокруг него игрушечные гуси, утки, гномики, аисты с лягушками. Освободил уголок на участке, насажал ирисы. Как они хороши! Смотрю на всю эту красоту, любуюсь, и душа радуется. И внуки моей сестры тоже радуются.

- Это замечательно! Виктор Иванович, приближается ваш юбилей. Что планируете к этому дню, какую-то программу, торжество, юбилейный вечер? 
- Ничего не планирую, не готовлю. А зачем? Просто буду жить дальше. Жизнь продолжается, очень надеюсь…

Фаина Зименкова.

Фото предоставлено пресс-службой фестиваля «Хрустальный ИсточникЪ».