2. Наши публикации
3. Культура и искусство
4. Памяти великого режиссера Ким Ки Дука

Памяти великого режиссера Ким Ки Дука

 11 декабря 2020 года не стало Ким Ки Дука, которого не удалось спасти от короновируса.

Ким Ки Дук - всемирно известный южнокорейский режиссер и сценарист, лауреат Венецианского кинофестиваля за фильмы «Пьета» и «Пустой дом», Каннского кинофестиваля за фильм «Ариран», Берлинского кинофестиваля - за ленту «Самаритянка», Культовый режиссер создал фильмы, о которых поражают, удивляют, заставляют задуматься.

Это интервью с кинорежиссером было подготовлено минувшим летом для альманаха "Путёвые заметки".

КИМ КИ ДУК: «В ЕВРОПЕ МОИ ФИЛЬМЫ ВОСПРИНИМАЮТ ГОЛОВОЙ, А В РОССИИ ЛЮДИ ВИДЯТ СЕРДЦЕМ. ЭТО ГЛАВНОЕ ОТЛИЧИЕ».

Его называют одним из самых жёстких режиссёров современности. Со своими героями он поступает так, как захочет: подвергает боли и страданиям, унижает или превозносит к вершинам. Его фильмы – это экзистенциальное пространство падений и срывов, правильнее их назвать взлётными падениями... Его называют «кровавым созерцателем». Он поэтизирует боль как самое острое и настоящее жизненное переживание.

– «Я полагаю, что на всём протяжении жизни мы стараемся избегать вещей, которые нас шокируют, задевают и смущают наш покой, – говорит об этом сам режиссёр, – но единственный способ узнать и понять что-то новое, приобрести неожиданный взгляд на вещи, – это острые переживания и новый опыт. Я пришёл к выводу, что люди унижают, оскорбляют, мучают друг друга и самих себя, просто чтобы добиться понимания. Чаще всего это происходит бессознательно, может быть, даже помимо нашего желания».

Да, его кино жестокое, однако не лишено своей эстетики. Бесконечные человеческие трагедии, горечь утрат, борьба души и тела, душевные томления, телесная боль — всё это в фильмах южнокорейского режиссера Ким Ки Дука. Он – поэт своей кинематографической эстетики. Как поэт и романтик он использует приёмы, которые с точки зрения логического анализа кажутся на первый взгляд бессмыслицей. В своем творчестве Ким Ки Дук вообще никогда не принимал каких-либо правил и законов. Он всегда руководствуется только лишь собственным чувством стиля и вкуса. Кинематограф стал для него религией, которой он поклоняется каждым своим кадром, каждым новым фильмом. Может быть поэтому картины корейского режиссера порой напоминают гипнотический шаманский обряд, нарочно обессмысленный, обезличенный, запутанный и вводящий в транс.

«Фильмы изменяют не реальность, а сознание отдельной личности», – часто повторяет Ким Ки Дук. Основой всех его фильмов является Пустота, которая стоит в центре буддистской философии. Она проявляет себя в безмолвии, в бесхарактерности героев, в незаконченном сюжете и отсутствии логического повествования.

Южнокорейский кинорежиссер Ким Ки Дук наиболее известен за пределами своей страны. Для западных рецензентов именно он является символом самобытного азиатского арт-хауса, однако на своей родине, по некоторым сведениям, его фильмы в национальном прокате не пользуются особым спросом. Для интеллектуалов – он гуру, для представителей киноэлиты – маргинал. Объективно лишь одно, что более выдающейся фигуры в азиатском кинематографе на сегодняшний день нет.

Он родился и вырос в простой рабочей семье, учился в сельскохозяйственной школе, работал на заводе, служил в морской пехоте. В среде, в которой он жил и формировался, культурные ценности считались блажью богатых бездельников. Ему, работавшему на производстве с раннего детства, было не до культурных ценностей, да и не по карману они были. В то время, когда его более удачливые сверстники грызли гранит науки в университетах, он свои «университеты» проходил на заводе за станком, потом в армии, потом снова на заводе. Но, пройдя свои «рабочие университеты», он неожиданно для себя, вдруг, серьёзно увлекся живописью и в 30 лет уехал в Париж – изучать историю живописи, где проучился два года, рисуя картины и продавая их, чтобы на это жить. Случайный поход с другом в кинотеатр, где он впервые в свои 32 года увидел кино, стал для него судьбоносным. Он оставляет живопись и возвращается домой, где начинает писать сценарии и через год получает Гран-при Гильдии за лучший сценарий от института сценаристов (Educational Institute of Screenwriting). Потом последовали награды за следующие два сценария, и он снимает свой первый фильм «Крокодил», который также имел большой успех. Окрыленный результатами, он не перестает снимать и снимать кино, словно пытаясь наверстать упущенное время. Он становится постоянным участником различных Международных кинофестивалей и получает многочисленные призы за свои фильмы…

С кинорежиссёром Ким Ки Дуком – обладателем «Серебряного медведя» в Берлине (2004), «Золотого льва» в Венеции (2012), «Золотой пальмовой ветви» в Каннах (2007), а также многочисленных наград других кинофестивалей, – мы встретились на Российско-Британском кинофестивале в Сочи (SIFFA), куда он был приглашён в качестве председателя жюри основного конкурса. Затем продолжили нашу беседу в Москве.

– Господин Ким, в вашей семье не было ни художников, ни кинематографистов, кто же повлиял на ваше творчество в живописи, потом в кино?
– Я не знаю, откуда у меня это, у нас в роду никто не рисовал. Я же всегда любил рисовать с детства, рисовал даже на страницах книжек, учебников, за что отец меня даже бил. Я любил рисовать разных президентов и других известных людей, и дарил свои рисунки одноклассникам. Им очень нравились они. А что касается кино, то к нему у меня не было совсем никакого интереса. В той среде, где я находился, будучи простым рабочим, вообще никто этим не интересовался. Потом ушёл в армию, где прослужил пять лет. После службы вернулся опять на завод, и я вдруг осознал, что, если я так буду жить и дальше, то ничего хорошего в этой жизни я не увижу, и она пройдет бессмысленно. Я скопил немного денег и уехал во Францию, сначала на юг страны, потом переехал в Париж, чтобы изучать историю живописи. Там я рисовал свои картины, продавал их, на это и жил. Однажды друг пригласил меня в кино. Так я впервые в 32 года увидел кино. Я даже запомнил его название - «Молчание ягнят». Меня это так потрясло! Потом я посмотрел ещё несколько фильмов, и решил бросить живопись и вернуться домой, чтобы заняться кинематографией. Я стал писать сценарии, потом снял свой первый фильм и получил на кинофестивале награду. Вот так я и пришёл в кино.

– У вас есть братья, сёстры, чем они занимаются?
– У меня два брата и две сестры, они простые люди, работают на заводе. А родители мои, к сожалению, уже давно умерли.

– Как вы считаете, так ли уж важна учёба в вузе, если вы, например, нигде не учась, смогли достичь таких высот?
– Я не учился не по своей воле, мне нечем было платить за учёбу. Я всегда завидовал своим друзьям, у которых была возможность учиться. Я очень тянулся к знаниям и пытался это делать своими средствами. Я задумался, как бы мне реализовать свои способности? Я пытался восполнить это, читая какие-то книжки, много думал, размышлял. Моя голова всегда была забита разными мыслями, фантазиями. Мне было всё интересно: что, как и откуда? Например, каким образом извлекается звук в магнитофоне отца, и я его разобрал, чтобы понять его устройство. Разобрать разобрал, а собрать не смог, за что мне тогда сильно попало от отца, он меня здорово побил. Это была самая дорогая вещь у нас в семье, отец её очень берег, а я испортил.

 Я часто вспоминаю слова своего начальника на заводе, который мне однажды сказал: «Ты не завидуй этим молодым людям, которые учатся в университетах. Настоящее дело — это то, чем ты сейчас занимаешься, это подлинная школа жизни. Только здесь настоящая жизнь, здесь ты видишь страдания и радости, видишь жизнь во всей её полноте, а эти студенты совсем не знают реальной жизни, у них только книжные понятия о ней». Конечно, по-своему он был прав, но это не означает, что не надо учиться профессии. Знания укорачивают дорогу к профессии, делают её более полной, объёмной. Образование ещё никому не вредило. Впрочем, у каждого свой путь. Я, например, до всего доходил сам и пришел в профессию своим путем.

– Что для вас самое важное в кино?
– Самое главное, это хорошая история. Конечно, важны игра актеров, продюсеры, деньги и прочие составляющие, но всё же самое главное, повторяю, — это хорошая история, которая зацепит зрителя, не оставит его равнодушным. Я снял 25 фильмов, и это всё мои истории, плод моих фантазий, я их сам сочинил.

– Как у вас рождаются сюжеты?
– Каждый раз это бывает по-разному. Иногда погода как-то подействует на мои ощущения, и в голове зарождается какая-то история, или прочту в газете маленькую заметку, и на её основе фантазирую, домысливаю что-то своё, или кто-то расскажет какой-то случай, и это тоже может дать толчок развитию новой истории. Вообще, у меня в голове всё время крутятся разные сюжеты, и я их развиваю, развиваю, пока не сложится полноценная картина, которую только остаётся записать и потом снять.

– Вы достигли большой популярности, стали знаменитым, что для вас слава, известность? Она помогает вам в жизни или тяготит?
– Если бы я не был знаменитым, а простым крестьянином, работягой, я бы сейчас, например, не сидел здесь и не говорил с вами, не встретился бы со своей переводчицей Дашей (улыбается). Конечно, приятно, когда тебя знают, твои фильмы нравятся людям. Вот вчера, например, пошел в кафе, там подошёл ко мне один молодой человек, стал просить сфотографироваться с ним, потом другие подошли. Это приятно, что тебя узнают, просят с ними сняться, здороваются, кивают головой. Но есть и обратная сторона медали. Это людская зависть, а отсюда и близко до злобы, ненависти. С этим связаны разные неприятности. Есть такая турецкая поговорка: «В дерево, у которого много плодов, хочется бросить камень». Конечно, зависть – это ужасно, я на себе не раз ощутил её плоды. Я снял 25 фильмов, и в меня не раз «кидали камни». Я вынужден был принять это. Правда, проходит какое-то время, я снимаю новый фильм, и меня уже не ругают, а начинают хвалить, превозносить до небес. Если абстрагироваться, получается, то кидают камни, то снимают плоды. Я принимаю всё: и хорошее, и плохое. Это жизнь, она бывает разной.

– А что, если вам снять фильм о человеческой зависти, как она разрушает человека и сколько она приносит горя? Мне кажется, это интересная идея.
– Я уже думал об этом. Но боюсь это превращать в сценарий, люди могут воспринять это как мою личную историю из моей жизни. А мне бы не хотелось этого. Но я подумаю над этим.

– Вы могли бы назвать свой самый любимый фильм из вашей фильмографии?
– Мне очень часто задают этот вопрос, и я отвечу так же, как и отвечал ранее. Я снимал свои фильмы в разное время и находясь в разном возрасте, и 20, и 10 лет назад. Я не смогу ответить правильно на этот вопрос. Потому что, как фильмы 20-летней и 10-летней давности, так и я в эти же периоды, – это разный человек, поэтому я не могу оценивать их сейчас однозначно, как оценивал их в своё время. Я буду оценивать их уже по-другому, с высоты другого возраста и опыта, а это неправильно. Но вот разве что назову не очень давний фильм: «Человек. Пространство. Время. И снова человек», в который я вложил всего себя. Если вы его не видели, я советую вам посмотреть, и вы поймёте, что я хотел всем этим сказать. Но я хочу вас предупредить, что это не простой фильм. Он может таким показаться вначале, там много философских понятий. Многие считают, что это очень жестокий фильм, что Ким жестокий, что он не любит людей, показывает всё плохое. Но, на самом деле, всё обстоит иначе, причина здесь в другом. Я хотел показать, что всё в мире циклично, и всё в мире – это энергия, всё крутится, и одно сменяет другое. И так проходит цикл определенного отрезка жизни. Мне наоборот кажется, что это очень чистый и прекрасный фильм.

– Когда вы принимаетесь за новый проект, у вас бывает страх, сомнения, что что-то не получится, или вы уже твёрдо уверены в его успехе, и знаете, как снимать этот фильм?
– Когда я только начинаю писать сценарий, я уже знаю, как я буду снимать свой фильм, у меня уже нет никаких сомнений. Потому что в голове у меня уже выстроен весь фильм, всё продумано до мельчайших подробностей от начала и до конца. Единственный раз я засомневался, когда я снимал фильм «Человек, Пространство…», и у меня на минуту дрогнула рука. Я подумал, вдруг меня не поймет мой зритель, но я взял себя в руки и продолжил делать начатое.

– Я читала, что вас не очень, как бы это сказать помягче, ценят в вашей стране.
– В Корее я не изучал, как ко мне относятся, а вот в Европе и в России, я знаю, что у меня есть фанаты. В отношении Кореи, наверное, как раз применима та турецкая пословица с деревом, когда камни бросают (улыбается).

– Как вы относитесь к российскому кинематографу? И чего на ваш взгляд ему не хватает?
– Я плохо знаю ваше кино, так как очень мало смотрел российских фильмов, и боюсь, что моя оценка будет необъективной. Но то немногое, что я посмотрел в России — это «Не плачь, не умирай, всё воскреснет», «Братья Карамазовы» и ещё несколько фильмов, мне понравилось.

– Вам нравится Россия, её люди? Хотели бы вы, например, здесь жить?
– Да, очень нравится. Здесь очень хорошие люди, чуткие, душевные. Россия – страна величайшей культуры, литературы, искусства, и художественный уровень у неё гораздо выше, чем в Европе. Я это вижу, в том числе, и по отношению к моим фильмам, их пониманию. В Европе мои фильмы люди воспринимают в первую очередь головой, а в России люди видят сердцем. И это главное отличие. Мне близка эта эстетика и я бы хотел здесь жить, но, наверное, не так просто получить российское гражданство. Если бы кто-нибудь мне помог в этом, я бы с радостью остался здесь жить.

– Вы любите экспериментировать в кино?
– Да, очень! Я иногда делаю такие вещи в кино, которые людям даже в голову не придут. Но очень важно, я уже говорил об этом ранее, чтобы это была интересная история, и чтобы она нравилась людям.
– А по каким критериям вы выбираете своих актёров на роли?
– Я не провожу кастинги, не даю двум десяткам людей читать сценарий, а только одному. Я даю ему прочитать сценарий, потом мы беседуем, если я вижу, что он понял сценарий, и если я вижу в нём энергию, то я выбираю его. Мне неважно, как он раньше играл, где играл, известный ли это актер или нет, мне важно, есть ли у него энергия сейчас сыграть. У меня свой подход к человеку. Вот, например, на фильм «Пьета» я искал актёров в Японии, но актёры там отказались сниматься, тогда я вернулся в Корею и взял на роли, можно сказать, первых попавшихся знакомых актёров, и потом на Венецианском фестивале за этот фильм получил Гран-при «Золотого Льва», а актёры, сыгравшие там, стали в одночасье звёздами. А те актёры, что отказались, кусали потом локти, и теперь просят меня, чтобы в следующий раз их снял.
– Как вы думаете, вы уже достигли своего потолка в творчестве, или есть ещё у вас потенциал роста?
– Нет ничего вечного, превосходного, вся жизнь движется то вверх, то вниз. В настоящее время я отдыхаю. Несмотря на то, что я пишу сценарии, веду подготовительную работу, это для меня уже отдых. И я чувствую в себе силы и энергию, чувствую в себе уверенность снять что-то хорошее. И скоро я с новой силой опять примусь за очередной фильм. Я уверен, что сниму фильм, о котором зрители с восторгом скажут, что «да, Ким Ки Дук ещё может нас удивить, есть ещё, как у вас говорят, порох в пороховницах». Я чувствую внутри себя этот огонь и огромное желание снимать с каждым разом лучше и лучше. Мне кажется, я ещё многое могу сказать зрителям в своих фильмах.
– У вас был случай, когда на сьемках вашего фильма чуть не погибла актриса, и вы после этого поселились далеко от людей, в труднодоступном месте. Это был акт самонаказания?
– Это не совсем было с этим связано. Я уже стал известным режиссёром и люди стали манипулировать мной, они хотели получать от меня только деньги и пр., в общем, я не хотел бы сейчас возвращаться к этим воспоминаниям. Я пережил много боли. Я был очень разочарован в жизни, в людях, это был такой момент в жизни, как…, например, сломать ребро – большая неприятность, – и мне хотелось уйти далеко от людей, побыть уединенно со своими мыслями, переосмыслить свою жизнь. Я прожил отшельником три года. Через три года я снова вернулся в кино, снял очередной фильм и получил главный приз на Венецианском кинофестивале. За это время я многое пересмотрел в жизни. Я раньше думал, что все люди изначально хорошие, и что на дурные поступки их толкают какие-то обстоятельства, бедность, горе, или что-то ещё. Теперь я лучше понял жизнь и человека, и по-другому отношусь к людям. Я всё переосмыслил, я понял, что заяц всегда будет зайцем, медведь – медведем, змея останется змеей. И надо так к этому и относиться. Раньше я думал, что заяц может на некоторое время стать змеей, ну, а потом вернется к своей сущности. Но это не так, от своей сущности не уйдешь…
– Вы оптимист или пессимист по жизни?
– Я вам всё же очень рекомендую посмотреть фильм, о котором уже говорил выше, и вы получите ответ на этот вопрос. Я считаю, что жизнь — это круг энергии, в ней всё есть: и радость, и грусть, где всё периодически меняется – в этом вся наша жизнь. Вот я несколько дней назад упал и сломал ребро. Тридцать минут не мог пошевелиться, потом позвонил своей переводчице Даше, она вызвала врача. Ну, наверное, это тоже для чего-то было нужно в моей жизни? И это тоже часть жизни, и я это принимаю. Всё делается для чего-то. Сейчас уже боль почти прошла. Жизнь всегда – то плюс, то минус, и я её воспринимаю и принимаю такой, как она есть.
– Я где-то читала, что вы боитесь двух вещей: любви и смерти? Меня поразила эта фраза. Так ли это? И можете ли вы это объяснить?
– Не помню, может я это и говорил когда-то. Но это ещё раз подтверждает мою мысль, в этом действительно есть какая-то своя логика. Если вы кого-то любите, вы боитесь его потерять, поэтому отсюда и страх любви, и смерти всегда присутствует, и это естественно. Человек боится, потому что его пугает неизвестность.
– Почему вы перестали заниматься живописью и сконцентрировались только на кино?
– Я считаю, что и живопись, и кинематограф – это очень сложные вещи, и оба эти вида искусства очень важны. Однако картина не может содержать в себе фильм, в то время как художественный фильм может содержать в себе множество картин. Именно поэтому я выбрал кинематограф, как гораздо более удобное средство для выражения своих идей, мыслей, чувств. Я понял, что в кино я смогу себя выразить гораздо полнее, нежели в живописи.
– Верите ли вы в реинкарнацию?
– Наверное, не верю, … нет, не верю. Нам же не говорит тигр, что в прошлой жизни он был тем-то, или дерево не говорит, что оно было каким-то животным, это только человек так говорит, сам придумал и так говорит. Может, человек придумал это по каким-то причинам, надеясь, например, скрыть свои грехи, пороки, или ещё что-то, чтобы в следующей жизни быть другим. Я думаю, что дерево — это просто дерево и ничего больше. Я знаю, это практикуется в Тибете. Но мне это непонятно и чуждо.
– Вы счастливый человек, что в вашем понятии – счастье?
– Да, я счастливый человек. В настоящее время я чувствую себя особенно счастливым. Я больше двух лет назад уехал из Кореи, я мечтал снимать кино, путешествовать, ездить по разным странам, и моя мечта осуществилась. Я недавно снял два фильма – в Казахстане и в Киргизии, сейчас, если получится, сниму кино в России. У меня появилось много друзей, поклонников, ко мне хорошо относятся, меня любят, ценят, мне готовы помочь, причём, многие бескорыстно. Да, я очень счастлив и благодарен людям! А ещё я недавно познакомился с девушкой, и она делает меня счастливым. Всё это вместе взятое даёт мне силы и большой творческий импульс в работе.
– Она русская?
– Да.
– Как же вы с ней общаетесь без знания русского или английского языков?
– Ну, пока на очень примитивном уровне, с помощью словаря, жестов, взглядов. Но надеюсь, я постепенно выучу русский язык (счастливо улыбается).
– Вы много читаете? Знакомы ли вы, например, с русской классикой?
– Нет, я не люблю читать. За свою жизнь я прочитал всего 5 или 6 книг. Я не окончил школу, не учился в университете, и мне не привили страсть к чтению. Я очень рано стал работать на заводе, может, поэтому у меня какое-то отторжение от книги. И ещё мне кажется, что, если я буду читать какую-то книгу, она сотрёт моё сознание, моё исконное «Я», как бы перепрограммирует меня. Вот, например, после того, как я посмотрел фильм «Братья Карамазовы, я захотел прочитать этот роман, но потом передумал. Я побоялся, что он перевернёт моё сознание и очистит всё содержимое в нём, вытеснив из меня, – меня самого. У меня всегда боязнь, что книга, очистив мой мозг, заполнит его совсем ненужными мне вещами. А я не хочу потерять себя, я хочу остаться со своим «Я», со своими мыслями, идеями, сюжетами… Может, это слишком самонадеянно, но Толстой – это Толстой, Достоевский – это Достоевский, а Ким Ки Дук – это Ким Ки Дук. Пусть каждый из нас останется индивидуальным по-своему. Я так это чувствую и ничего не хочу менять.
– Есть ли у вас кумиры в кинематографе?
– Ну, не знаю, можно ли их назвать моими кумирами, но, мне нравятся, например, Мартин Скорсезе, Ларс Триер, Эмир Кустурица, и ещё несколько режиссёров. Хотя мы все абсолютно разные, но в этом и прелесть.
– Вас называют корейским Тарантино и восточноазиатским Ломоносовым, вы согласны с этим?
Я считаю, что мы с Тарантино абсолютно непохожи, мы совсем разные. Самая большая разница между нами, что он перед тем, как начать снимать свои фильмы, очень много пересмотрел разных фильмов, и у него часто присутствуют, как бы это вам объяснить, в фильмах фильмы. То есть очень многое повторяется из фильма в фильм, что мне совсем несвойственно. Ну, а общее у нас, что и он, и я, не обучались в учебном заведении своей профессии. А насчёт, как вы сказали, Ломоносова, я не знаю о его жизни ничего, извините.
– У вас в фильмах очень мало диалогов. А некоторые фильмы вообще без слов, например, в фильме «Мёбиус» не произнесено ни одного слова. Это ваш принцип? Вы считаете слова не очень нужны в фильмах, что и без них всё ясно?
– Ну, я бы не сказал, что это принцип. Просто в некоторых фильмах, на мой взгляд, действительно нужно ограничивать диалоги, а в некоторых, вообще слова не нужны. Акцент делается на актёрской игре, на содержании фильма, его истории, нюансах. И слова здесь будут только отвлекать от главной сути.
– У вас так много разных наград за фильмы. Их даже больше, чем самих фильмов. Это значит, что каждый фильм у вас имеет по несколько разных наград. Вас это, конечно, не может не радовать. Ну, а как насчет «Оскара»? Вы не очень расстраиваетесь, что его пока нет в вашем наградном списке?
– Да, у меня много разных наград. Конечно, мне приятно их получать, это оценка моего труда, мой успех. Но при этом мне иногда бывает немного грустно, что, если получаю награду я, значит, другой не может из-за меня её получить. А по поводу «Оскара», для некоторых это самоцель – получить «Оскар». У меня нет такой цели. Если мне дадут эту награду когда-нибудь, я поблагодарю их, если нет, мне хватает и других моих наград.

Беседовала Фаина Зименкова

Ким Ки Дук ушел в возрасте 60 лет, оставив нам наследие, о котором будут продолжать спорить.